Историк Михаил Гольденберг «читает» архивные фотографии советских военнопленных в Норвегии и пересказывает свой случайный, но очень важный разговор с человеком, которому удалось выжить и во время плена, и, главное, после него.
В сентябре 2012 года в рамках российско-норвежского культурного форума в Национальном музее Республики Карелия была открыта выставка «Советские военнопленные в Норвегии».
Советские военнопленные в Норвегии
Эти снимки, демонстрировавшиеся на выставке, говорят сами за себя.
Я искал в них знакомого мне человека, рассматривал с особой тщательностью. И некоторые лица казались мне похожими на Ивана Ивановича Долотова.
Мы встретились в купе поезда Петербург — Брест 20 июня 2001 года. Оба ехали в Брест: я на конференцию, посвященную 60-летию начала войны, а Иван Иванович – участник обороны Брестской крепости – был приглашен на памятные мероприятия.
Такие встречи – подарок судьбы. Иван Долотов упомянут в знаменитой книге Сергея Смирнова «Брестская крепость». А тут – многочасовой вагонный разговор, располагающий к особой откровенности.
Иван Иванович подробно рассказал мне, что происходило в крепости накануне 22 июня 1941 года, в первые дни войны. А 29 июня он попал в плен.
«Это ты-то воевал?! Ты через неделю сдался в плен!» — именно эти слова кричал ему молодой лейтенант-особист, когда Иван Долотов пешком из норвежского лагеря пришел к своим. Для него путь домой занял месяц. Но до этого были долгие 3,5 года фашистского плена, три из которых он провел в Норвегии.
Рассказ старшего сержанта командира взвода 33-го инженерного полка Ивана Долотова о первых днях обороны Брестской крепости абсолютно перевернул мои представления об этой героической эпопее. Эта тема и судьба книги С.С.Смирнова требуют особого рассказа.
Иван Иванович подробно поведал и том, как оказался в плену:
«Страшно хотелось пить. Жара, все горит. Кругом раненые. А воды – ни капли. Крепость окружена водой. Прямо рядом с нашими казематами была река Муховец. Около каждого выхода стоят танки и немецкие автоматчики, наведены пушки. Выбежать можно, только когда начинается бомбежка. Шансов, конечно, пробежать метров 15 туда и обратно немного. А тут ребята нашли насос со шлангом. Кинем его в реку и будем воду качать. Под шквальным огнем пробежали мы с моим товарищем – моим земляком из Ленинграда, а шланга не хватило. Как я его тянул! Вот столечко не хватало», — он показал на ширину столика в купе.
«Потом за спиной разорвалась мина. Я почувствовал боль в плече. Упал и потерял сознание. Очнулся. Лежу около стены. Товарищ мой рядом. Около нас — немецкий фельдфебель и два солдата. Мы с товарищем договорились, что когда нас спросят откуда мы, то скажем, что из Мариуполя. Не хотелось позорить город Ленина... Потом нас вывезли в соседний польский город Бялы Подляски. Там на картофельном поле пробыли до октября. Кормили воблой, давали немного хлеба. Каждый вечер немцы расстреливали ослабевших. Офицер прикладывал руку, проверял пульс и выбраковывал. Расстреливали солдаты, наверное, непрофессионалы. Приходили они к нам потом пьяные, плакали… А потом нас вывезли в Норвегию».
Почти в пятистах лагерях, расположенных на территории Норвегии, находилось 100 тысяч советских военнопленных. 13700 из них погибли. В них же находились 9000 советских гражданских лиц, из них 1400 женщин, 400 детей. Недавно в Москве издана книга норвежской исследовательницы М.Н.Солейм «Советские военнопленные в Норвегии. Численность. Организация и репатриация». В этой книге подробно описываются унижения, нечеловеческий труд, болезни, голод и смерть – все лики бытия советских пленных.
Иван Иванович Долотов вспоминал: «Работал я в каменоломнях. До 1944 года условия были невыносимые. В последний год охрану сменили — немцев на чехов. Они терпимо относились к тому, что население кидало нам за колючку еду. В октябре 1944-го охрана исчезла. Мы пошли пешком к нашим в Киркенес. Останавливались в пути у норвежцев. Нам помогали простые люди».
Граф Фолке Бернадотт посещает лагерь советских военнопленных.
Норвежцы признают, что некоторые объекты, возведенные руками советских военнопленных, например, железные дороги, действуют по сей день. Память о них сохраняется. Хотя в 1951 году, в разгар холодной войны, была проведена операция «Асфальт»: норвежские власти распорядились перенести все захоронения советских военнопленных на остров Тьётта. В ходе переноса многие могилы просто были уничтожены. Сейчас общий монумент и братская могила ухожены и поддерживаются в порядке.
Трагична судьба и более 80 тысяч вернувшихся из норвежского плена. Многие из них оказались в ГУЛАГе, а практически все многие годы были на положении прокаженных. Всего в фашистском плену оказалось 5,7 млн советских людей, 3,8 млн из которых погибли в неволе. Вернувшихся ждали лагеря или позорное клеймо. Майор Гаврилов – один из руководителей обороны Брестской крепости — после немецкого плена более 10 лет провел в советских лагерях.
«Квартира Сергея Сергеевича Смирнова была превращена в ночлежку. Кода я впервые попал к нему в 1956 году, у него жили около десяти бывших защитников Бреста, недавно вернувшихся из мест не столь отдаленных. Так он и писал свою книгу», — рассказал мне Иван Иванович Долотов.
На этом рисунке художник изобразил Ивана Долотова в морской форме. Он много лет работал в ленинградском порту, ремонтировал навигационные приборы.
Я, конечно, вспомнил о нем, вглядываясь в фотографии этой норвежской выставки. По иронии судьбы, в августе я побывал в польском городе Бялы Подляски. Все озирался вокруг в поисках того картофельного поля. Наутро наш автобус въехал в Брест и я увидел Тереспольские ворота крепости. Да, воспоминания как ветер – иногда возвращаются…
А тема плена и его жертв находит у нас достойное переосмысление. Установка: «У нас нет пленных, у нас есть предатели» — будем надеяться, ушла навсегда.
Мне нравится название проекта, в ходе которого была создана эта норвежская выставка, – «Болезненное наследство».
Все снимки — из коллекции выставки «Советские военнопленные в Норвегии»
Освенцим, Бухенвальд, Дахау – названия этих нацистских лагерей смерти знают во всем мире. Сегодня речь пойдет еще об одном концлагере, о котором, вместе с тем, известно совсем мало, несмотря на то, что здесь погибли тысячи заключенных. История лагеря, построенного на норвежском острове Нёттерэй, - еще одна трагическая страница Второй мировой войны.
Поскольку Норвегия находилась под нацистской оккупацией, сотни тысяч пленных, в том числе и советских, прибывали сюда на принудительные работы. Всего нацисты отправили в далекую холодную страну около ста тысяч человек, из которых не менее 14 тысяч здесь умерли.
Лагерь Булэрне действовал с 1943 года. Почти триста человек привезли сюда для работы на строительстве оборонительных сооружений. Через год ситуация резко ухудшилась: в лагере зафиксировали вспышку туберкулеза. Здоровых людей перевезли в другие лагеря, а в Булэрне решено было оставить лишь тех, кто болен. Ситуация в лагере была безвыходной: люди были брошены на произвол судьбы, медицинскую помощь им не оказывали, даже немцы предпочитали не нести службу у бараков, огороженных двойной стеной колючей проволоки, чтобы не заразиться.
Целую зиму люди умирали день за днем. Сил оказывать помощь друг другу не было, ослабевшие заключенные лежали на полках бараков в ожидании смерти. Антисанитария и голод царили в лагере, большинство людей обессилило, многие не могли дойти в уборную.
Хоронить умерших не было сил и возможности: тела складывали в бумажные мешки и оттаскивали к морю, где кое-как были вырыты неглубокие ямки. Вода завершала погребение, ведь рыть могилы в промерзлой земле сил просто не было. Закапывать тела, сооружая крестик на месте могилы, стали только когда началась оттепель. За два весенних месяца похоронили 28 человек.
Сейчас на месте лагеря смерти – живописный пейзаж и полная идиллия, ничто не напоминает о человеческой трагедии. После освобождения узников, чтобы предотвратить дальнейшее распространение туберкулеза, было решено сжечь весь лагерь до тла. Группе волонтеров-историков удалось восстановить только те места, где располагались ворота, ведущие в лагерь смерти, а также гауптвахта.
В последние годы на месте бывшего лагеря работают археологи, отыскивая жетоны, которые носили заключенные, чтобы установить имена людей, погибших здесь. Тела многих опознанных военнослужащих в послевоенные годы были перезахоронены на «Русском кладбище» в Тьетта (более 7,5 тысяч человек).
Жестокость нацистов не знала границ. , где содержали малышей от шести лет и младше.
Меньше чем через месяц Россия будет праздновать очередную годовщину победы советского народа в Великой Отечественной войне над немецко-фашистскими захватчиками. Война затронула все континенты и страны, в том числе и соседнюю с СССР Норвегию.
На территории этой страны, оккупированной немецкими войсками, фашистами была создана мощная концентрационная система, которая насчитывала около 500 лагерей для военнопленных. Получается, в среднем на каждых 800 километрах была зона, обнесенная колючей проволокой, — зона голода, холода, изнурительного труда и невероятной жестокости.
За все годы войны через эту систему прошли около 100 тысяч советских военнопленных, в основном солдаты и офицеры Красной армии. Из них 13,7 тысячи погибли. На сегодняшний день норвежским исследователям удалось восстановить имена семи тысяч человек, больше половины из них — за последние пять лет. И во многом — благодаря российским архивам.
Доктор наук, хранитель норвежского центра Фалстад Марианне Неерланд Сулейм — одна из тех исследователей, для кого тема научной работы в Университете города Тромсё 13 лет назад превратилась в дело всей жизни. Зачем и для кого она это делает, Марианне рассказала в интервью корреспонденту РИА Новости Анастасии Яконюк во время проведения в Мурманске Дней северных стран, одним из главных событий которых стала выставка, посвященная судьбе советских военнопленных в Норвегии в 1941-1945 годах.
— Марианне, вы ищете информацию о людях из другой страны, погибших в Норвегии около 70 лет назад. Поиск и установление каждого имени — титанический труд. Расскажите, почему у вас возник интерес к этой части истории.
— Этой теме долгое время в Норвегии не уделяли большого внимания. Начав работать с ней, я убедилась, как мало в нашей стране знают об этой странице военной истории. А между тем в Норвегии есть семьи, где память о советских пленных бережно хранится: многие родственники нынешних норвежцев помогали узникам лагерей под страхом смерти и наказаний, были свидетелями жестокости и бесчеловечности. Вот почему это важная часть истории для норвежцев.
© Фото: из архива центра Фалстад
— Что уже сделано на сегодняшний день, где можно найти информацию о погибших пленных?
— Я начала работать с этой темой в 2000 году, собирала материал 13 лет. Только в 2009 году норвежские власти начали создавать базу данных, где содержалась информация об именах, судьбах, местах захоронения в Норвегии советских военнопленных. Эта работа продолжается и теперь.
Мы работаем с базами данных, архивами. Сейчас уже мы можем говорить о более чем семи тысячах восстановленных имен из 13 тысяч жертв. Причем четыре тысячи имен установлены совсем недавно, благодаря тому, что мы получили возможность работать с информацией из российских архивов,- они были закрыты для нас до последнего времени.
Здесь интерес для нас представляют карточки пленных, однако на многих из них уже трудно разобрать надписи, сделанные по-немецки или по-русски, поэтому так сложно сопоставлять норвежские названия мест, где находились эти лагеря.
К сожалению, очень трудно восстановить имена тех пленных, которые погибли во время перевозки морским транспортом вдоль побережья Норвегии — тогда затонули два больших судна, на которых в общей сложности находились около трех тысяч человек. Их списки утрачены.
База данных была открыта для всех в 2011 году, и родственники бывших военнопленных могли найти в открытом доступе информацию о своих близких, которые погибли в лагерях на территории Норвегии.
Лагеря для военнопленных в годы войны были рассредоточены по всей оккупированной Норвегии. В некоторых содержалось до 50 человек, другие с трудом вмещали тысячи. Сегодня большинство из них трудно отыскать, не говоря уже о могилах советских солдат.
В разгар холодной войны в 1951 году власти Норвегии решили перенести все советские военные захоронения на специальное военное кладбище острова Тьетта на побережье Хельгеланд. Операцию, которую проводили тайно и быстро, назвали "Асфальт", и она вызвала возмущение у многих простых норвежцев, которые посчитали ее осквернением могил и оскорблением памяти советских воинов.
— Марианне, в чем была необходимость перемещать останки? Ведь во время этой операции во многих местах были снесены монументы и кресты в память о жертвах.
— Это был период холодной войны, и так получилось, что история военнопленных была еще сильнее отчуждена от национальной истории. Необходимость переноса объяснялась тем, что в то время территории многих бывших лагерей и мест захоронений находились в военной зоне. Власти объясняли, что опасались шпионажа, что туда могли приезжать люди, фотографировать объекты.
Из трех северных областей останки примерно четырех тысяч пленных переместили на остров, там стоит памятник. Имена 800 человек установлены, и мы до сих пор находим новые имена. Мы бы хотели установить на острове еще один памятник с именами, чтобы впоследствии можно было дополнять список, если нам удастся еще кого-то найти.
— Есть ли сегодня другие захоронения советских пленных на территории Норвегии, в каком они состоянии, кто о них заботится?
— По всей Норвегии можно встретить небольшие захоронения, отдельные могилы — только в северной Норвегии их около 500. Многие находятся в плачевном состоянии — зарастают и разрушаются. Но мы ведем диалог с властями в Осло и надеемся, что нас услышат и что-то будет сделано, чтобы история не забывалась. И чтобы люди, приходя туда, где раньше были лагеря, знали, что это за место.
© Фото: из каталога выставки "Советские военнопленные в Норвегии"
© Фото: из каталога выставки "Советские военнопленные в Норвегии"
Но и местные власти тоже должны заботиться о таких захоронениях. К сожалению, они пока не очень хорошо справляются, и во многом из-за той операции.
Думали, это не их дело — заботиться о советских могилах, но сейчас кое-что меняется, захоронения приводят в порядок, восстанавливают памятники.
— Через вас проходит большой массив информации — имена, даты, названия лагерей… Удается ли за сухими цифрами и фактами больше узнать о судьбах людей?
— Да, цифр действительно много, но каждый раз, когда мы находим информацию и помещаем ее в базу данных, мы ищем также фотографии, рисунки мест, где находился пленный, чтобы родственники больше узнали о судьбе близкого человека. Я все время ищу материал, собираю по крупицам.
Я встречалась со многими из тех, кто выжил в этих страшных лагерях. Некоторые до старости не рассказывали даже своим семьям, что с ними происходило в годы войны. Я разговаривала с норвежцами, которые находились по другую сторону колючей проволоки и пытались помочь советским пленным. Большая часть воспоминаний собрана в книгах, которые вышли в нашей стране.
Во многих домах в Норвегии бережно хранятся маленькие поделки из дерева или металла, которые советские пленные передавали норвежцам в обмен на еду или в знак благодарности за помощь. Это теперь еще и важная часть истории норвежской культуры.
Однажды ко мне обратился сын бывшего пленного, который искал много лет могилу отца. Я потратила два года, чтобы найти его карточку.
Представляете, дети того солдата жили с этой неизвестностью 60 лет. Когда мы нашли место захоронения, сын уже со своей дочерью приехали в Норвегию, побывали на могиле, на меня это произвело очень сильное впечатление.
Мы и сегодня получаем много писем от детей и внуков бывших пленных. Они не часто приезжают — дорого, но мы стараемся отправить им фотографии и всю информацию, которую удается найти.
— Судьба советских военнопленных на территории Норвегии стала темой вашей докторской диссертации и отдельной книги. Выставка, посвященная этой странице истории, путешествует по разным странам. Какие еще страницы военной истории вам бы хотелось открыть?
— Впереди еще много работы — с захоронениями и установлением имен. Кроме того, мне хочется подробнее изучить историю освобождения восточного Финнмарка (провинция на севере Норвегии, которую осенью 1944 года освободили советские войска).
И еще я пишу статью о гражданских каторжниках, попавших в лагеря, — о женщинах, детях, вынужденных работать на территории оккупированной Норвегии. О них вообще мало известно, и это еще одна трагическая страница истории той войны.
Сегодня из 13 700 советских пленных, погибших в Норвегии, известны имена только 2700. Цель выставки - распространение знаний в России и Норвегии об очень важной части нашей общей истории, которая долгое время умалчивалась.
"Во многих укромных и отдаленных уголках Норвегии до сих пор есть люди, которые бережно хранят память о советских военнопленных и любовно ухаживают за могилами тех, кому не суждено было дожить до долгожданной победы. Из тех кто не дожил, в Норвегии более 13 тысяч человек. В праздничные, торжественные дни норвежцы приходят на места захоронений с букетами цветов или с венками и кладут их у подножий памятников, воздвигнутых самими военнопленными после освобождения из лагерей. Строительство памятников происходило, в основном, в мае, июне и частично в июле 1945 года, т.е. в месяцы перед репатриацией. Строились эти надгробия и памятники большей частью не на кладбищах и не всегда из прочных материалов, а из того, что было под рукой. Естественно, что сооружения такого рода не могли долго устоять против переменчивой норвежской погоды, особенно в приморских районах страны. Создатели этих памятников никоим образом не притязали на классическую красоту, «величие и покой» своих сооружений, и скромно украшали их иногда красной звездой, иногда православным крестом. В редких случаях эти два символа веры помещались бок о бок в тесном соседстве. Те из памятников, которые не развалились, не были разрушены вандалами и не снесены норвежскими военными властями, напоминают новым поколениям норвежцев о тяготах немецкой оккупации, в которой побывали их отцы и деды, и о суровых испытаниях в фашистской неволе, которые выпали на долю советских военнопленных.
Кроме того, они напоминают о человеческом тепле в нечеловеческих условиях, о солидарности и борьбе простых людей против бездонного зла, выплывшего на поверхность из недр фашистской расовой теории. Со временем эти памятники превратились в вещественный залог возникшей в те далекие годы обоюдной симпатии и сострадания между «униженными и оскорбленными» представителями двух народов и многих национальностей. В первые послевоенные месяцы эти чувства вылились в повсеместное братание, в искренную дружбу. В незабываемые майские дни 1945 года стоило только советским военнопленным появиться в какомлибо людном месте, как норвежцы обступали их со всех сторон, тепло пожимали им руки, хлопали их подбадривающе по плечу и крепко обнимали. Военные и участники Движения Сопротивления вытягивались в струнку, дружески отдавая честь, а женщины гладили их по лицу, и глаза их медленно наполнялись слезами неподдельного сострадания, а сердца чувством беспредельной радости: «Норвегия снова свободна! Вы наши освободители!».
Эти чувства, испытанные норвежцами, очевидцами и участниками событий тех дней, в определенной мере и разными путями передавались их детям и внукам, и они, осмысливая историю своей страны, приходят к выводу, что пребывание советских военнопленных в Норвегии во время войны является такой же неотъемлемой частью ее истории, как немецкая оккупация. И хотя теперешняя молодежь не проявляет особого интереса к новейшей истории, в ее среде есть значительная прослойка, которая имеет довольно ясное представление о неисчислимых жертвах, принесенных во имя победы всеми народами России. По данным международной Демографической конференции в Москве в 1994 году эти жертвы составляют 26 млн. человек, что приблизительно в 6 раз превышает сегодняшнее население Норвегии. Большинство норвежцев помнят об этом. Норвежцы также помнят и хранят память о тех, кто погиб и погребен в их стране. Они до сих пор благожелательно относятся к россиянам, вопреки не всегда благожелательной норвежской прессе..."
...Выгрузили нас на какой-то станции и пешком пригнали в лагерь в городе Торн, в Польше. Нас поместили в отдельные бараки, отгороженные от другой территории колючей проволокой. Старожилы этого лагеря рассказали нам, что лагерь разделён на зоны, в каждой зоне пленные из одного государства, русских кормят хуже всех, а американцев и французов лучше всех остальных. Недавно сюда привезли итальянцев, уже и союзников немцы сажают в лагеря. Через неделю нас снова погрузили в вагоны и отправили в путь. Через две ночи и один день нас нас выгрузили и снова пешком погнали в лагерь. До Штаргарда мы шли долго. В этом лагере мы пробыли около месяца. Нас выводили на работу, а поочерёдно, группами оставляли в лагере, записывали в какие-то книги и фотографировали. В руки давали трафарет с новым лагерным номером, который надо было держать на уровне груди. Фотографий нам не давали. Бывалые мужики посоветовали мне при фотографировании скривить лицо, чтобы в случае побега, по фотографии труднее было бы меня опознать, я так и сделал...
Ильченко Михаил Алексеевич,
бывший военнопленный.
Личные карточки советских военнопленных. Простые, родные русские лица...
Советские военнопленные за колючей проволокой.
Ещё личные карточки:
Лагерный ад солдат-узников:
Рабский труд на Норвежской земле:
Сёстры Оля, Нина и Катя:
Стенд-личная карточка под потолком. Часть личного дела военнопленного Аркадия Корнейчука (1907-1942), умершего в концлагере в Норвегии:
Освобождение.
Советский военнопленный, освобождённый в ходе операции из лагерного заключения. 1945 год.
Останки советских военнопленных и бараки немецкого лагеря в северной Норвегии.
На момент освобождения в 1945 году на норвежской земле находилось около 84 тысяч советских военнопленных. 13 июня 1945 года началась отправка домой, или репатриация, советских граждан. Во время холодной войны в 1951-м в Норвегии была проведена так называемая операция "Асфальт", во время которой останки советских военнопленных были перенесены с кладбищ Северной Норвегии на военное захоронение Тьетта на Хельгеландском побережье. Многие памятники были разрушены во время перезахоронения.
Освобождённые узники:
Норвежский солдат и советский ребёнок (возможно, это маленькая девочка). Фотоснимок, достойный стать символическим.
Из воспоминаний очевидца-переводчицы:
Домой, в СССР.
...На рассвете нас остановили на какой-то станции, где мы простояли более часа. Петлин ушёл узнать в чём дело и вернувшись доложил, что происходит передача состава, так как следующая станция находится уже на территории Советского Союза. Мы все столпились у окон и дверей, чтобы не прозевать момент пересечения границы. И вот, наконец, свершилось! Мы увидели пограничные столбы и пограничников в зелёных фуражках. Нашей радости не было предела! Наконец-то дома! Вдруг один из солдат закричал: "Это же станция Лужайка! Я здесь служил и принял первый бой с немцами и финнами"...
Ильченко Михаил Алексеевич.
Вещи, изготовленные в лагере советскими военнопленными.
