18 сен 2018 в 15:00 Айдын Балаев, доктор исторических наук, специально для "Вестника Кавказа"
В момент провозглашения 28 мая 1918 года независимость Азербайджана имела в значительной степени декларативный характер. В первую очередь это было связано с тем, что она была провозглашена за пределами Азербайджана. И для наполнения государственной независимости реальным содержанием еще предстояло обеспечить переезд национального правительства из Тифлиса в пределы страны и установить его юрисдикцию над всей территорией Азербайджана, значительная часть которого, включая столицу Баку, в то время находилась под контролем большевистских сил.
Поэтому первоочередной задачей национального правительства было освобождение столицы страны - Баку от большевистско-дашнакских захватчиков. Тем более что в этот период большевистские лидеры всерьез вынашивали планы по отторжению Баку и других прикаспийских территорий Бакинской губернии от Азербайджана с последующим их включением в состав Российской Федерации. Они даже подготовили соответствующее идеологическое обоснование для реализации этого плана. Так, по мнению одного из большевистских лидеров - Иосифа Сталина, в экономическом отношении Бакинский нефтяной район не имел ничего общего с остальной частью Азербайджана. Учитывая господство в марксистской идеологии экономического детерминизма, этим своим высказыванием Сталин фактически отказывался признать Баку и его окрестности составной частью Азербайджана. В этом вопросе с Иосифом Сталиным были солидарны и другие большевистские лидеры, в частности руководитель Бакинского Совета Степан Шаумян.
По существу, речь шла о попытке большевиков не допустить создания на территории Закавказья политического образования под названием Азербайджан, к чему так стремились национальные силы страны во главе с "Мусаватом". Идея отторжения Баку от Азербайджана была выгодна и партии "Дашнакцутюн", поскольку облегчала реализацию ее планов по включению обширных территорий Бакинской и Елисаветпольской губерний в состав будущего армянского государства в Закавказье.
10 июня 1918 года началось наступление армии большевиков на Гянджу. Целью этого наступления было уничтожение зарождающейся азербайджанской государственности и потопление в крови национально-освободительной борьбы азербайджанского народа.
В этой ситуации было очевидно, что для создания национальной государственности и нейтрализации угроз физическому существованию народа азербайджанские тюрки нуждаются в твердой внешней поддержке. А в сложившихся тогда условиях подобной внешней силой могли стать только османы, к которым и обратились азербайджанские представители. Тем более что соглашение, подписанное 4 июня 1918 года между Османской империей и правительством Азербайджана, официально предоставило им подобную возможность. В частности, статья IV данного соглашения позволяла азербайджанским представителям обратиться за военной помощью к Османскому государству "для обеспечения порядка и безопасности в стране".
Правительство Азербайджана не преминуло воспользоваться этой возможностью и с целью освобождения восточной части страны и города Баку от большевистско-дашнакской оккупации, без которого создание национальной государственности не представлялось возможным, обратилось за военной помощью к османским представителям в Батуме. В телеграмме по этому поводу министра иностранных дел Азербайджана Мамед-Гасана Гаджинского руководителю османской делегации в Батуме Халил бею, в частности, говорилось: "Правительство Азербайджанской Республики, объявившее свою независимость и заключившее договор о дружбе с Турцией, терпит большие осложнения внутри страны. Шайки четников, восставшие в большей части территории Азербайджана под знаменем большевиков, захватили в свои руки Баку - центр страны, источник ее богатства и существования, а также всю Бакинскую губернию. Не признавая Азербайджанскую Республику, они разрушают ее основы и подчиняют себе огнем и мечом всех сопротивляющихся им граждан. Сжигают города, грабят и уничтожают мирное население. Кроме Баку, также Шамахы, Куба, Ленкорань и прочие уезды наводнены этими шайками, угрожающими и Гянджинской губернии. Новообразовавшаяся Республика не в силах подавить их, поддерживаемых с севера своими союзниками, а из Персии - английской интригой".
Глава внешнеполитического ведомства Азербайджана просил османских представителей, "вследствие наличия вышеперечисленных опасностей и согласно соответствующему пункту договора о дружбе между Азербайджанской Республикой и Турцией оказать Азербайджанскому правительству военную поддержку в борьбе за изгнание из страны большевиков".[2 ] И к чести османской стороны она довольно оперативно, а самое главное, положительно отреагировала на эту просьбу азербайджанских представителей, приняв принципиальное решение об оказании военной поддержки правительству Азербайджана. Хотя место и время принятия подобного решения точно не установлено, но большинство исследователей склоняется к мысли, что оно было принято в Батуме.
Правда, в османском руководстве прекрасно понимали, что открытая военная поддержка Азербайджана неминуемо вызовет недовольство и протесты Германии, заинтересованной в установлении собственного контроля над Азербайджаном. Поэтому задолго до роспуска Закавказского Сейма и объявления независимости Азербайджана, еще в марте 1918 года, османское руководство приняло решение о создании нового военного формирования под названием "Кавказская исламская армия" для поддержки азербайджанских тюрков. Соответствующая инструкция о формировании армии была подписана военным министром Османской империи Энвер пашой 12 апреля 1918 года. Последующие события на Южном Кавказе, в частности, национально-государственное размежевание трех народов региона, лишь ускорили процесс создания "Кавказской исламской армии".
Особенность этой армии заключалась в том, что укомплектованная османскими и азербайджанскими добровольцами, она формально не входила в военные структуры Османского государства и не подчинялась турецкому командованию. Это давало возможность руководству Османского государства отмежеваться от действий "Кавказской исламской армии" на территории Азербайджана и таким образом избежать напряженности во взаимоотношениях с Германией.
Безусловно, на самом деле костяк "Кавказской исламской армии" составляли регулярные части османской армии, усиленные азербайджанскими добровольцами. К тому же процесс комплектации данной армии находился под личным контролем Энвер паши, который возлагал большие надежды на нее в деле реализации своих планов в отношении Кавказа, и прежде всего Азербайджана.
Неслучайно командующим "Кавказской исламской армией", перед которой была поставлена конкретная задача по освобождению Баку от большевистских и дашнакских оккупантов с последующей его передачей законным владельцам - азербайджанцам, Энвер паша назначил своего сводного брата Нури пашу. По его замыслу, Нури паша должен был стать активным проводником в жизнь его политической программы, предусматривавшей вхождение тюркских народов Кавказа, в первую очередь азербайджанцев, в состав Османской империи.Политическим советником командующего "Кавказской исламской армией" был назначен Ахмед бек Агаоглу.[5]
25 мая 1918 года Нури паша вместе с 300 военными инструкторами прибыл в Гянджу и с большим восторгом был встречен жителями города. Уставшее от хаоса и анархии азербайджанское население жаждало силы, способной восстановить спокойствие и порядок как в Гяндже, так и во всей стране. И Нури паша оправдал эти надежды гянджинцев, за относительно короткий срок восстановив должный правопорядок в городе. Это создало условия для переезда 16 июня 1918 года правительства Азербайджана из Тифлиса в Гянджу.
По существу, турецкая военная помощь сыграла ключевую роль в защите зарождающейся азербайджанской государственности от посягательств большевистско-дашнакских сил. В отношении тюркских народов Кавказа и Центральной Азии Турция выполняла ту же освободительную миссию, что и Россия на Балканах. Как подчеркивал Мамед Эмин Расулзаде, несмотря на все коллизии азербайджано-турецких отношений, "память о турках в наших сердцах останется такая же, какая осталась в Болгарии о русских героях, пришедших туда для ее освобождения".
Ситуация осложнялась тем, что летом 1918 года многие ведущие государства мира, и в первую очередь Россия, Великобритания и Германия, пытались установить свой контроль над богатейшими нефтяными месторождениями Баку, поскольку "нефть для воюющих сторон была необходима, как вода". Причем противоречия в этом вопросе имелись не только между Антантой и коалицией центральных держав, но и внутри каждого из этих блоков.
Как свидетельствует донесение М.Э. Расулзаде из Стамбула от 19 июля 1918 года, немцы, являвшиеся союзниками Османской империи в Первой мировой войне, тем не менее активно противодействовали взятию Баку со стороны турецко-азербайджанских сил, аргументируя свою позицию тем, что в этом случае большевики могут сжечь нефтяные промыслы. В этой связи неудивительно, что летом 1918 года за спиной азербайджанского правительства происходил настоящий торг между представителями различных государств, предметом которого являлся Баку с его нефтяными богатствами.
Примером тому являлись переговоры между Россией и Германией, которые велись в течение всего июля и августа 1918 года и завершились 27 августа подписанием дополнительного соглашения к Брест-Литовскому мирному договору. Некоторые положения этого соглашения напрямую касались Азербайджана. Согласно этим положениям Германия взяла на себя обязательство препятствовать пересечению границ Шемахинского и Бакинского уездов вооруженными силами третьей державы. Очевидно, что речь шла о турецких войсках, в то время задействованных в Азербайджане для освобождения Бакинской губернии от большевистско-дашнакских сил. Взамен за эту "услугу" Россия должна была поставлять Германии ежемесячно четвертую часть всей добываемой в Баку нефти.
Практическая значимость этого соглашения была равна нулю, поскольку в момент его подписания большевистская Россия уже не контролировала Баку, а Германия не обладала в регионе сколько-нибудь серьезной военной силой, а также необходимыми рычагами, чтобы приостановить продвижение турецко-азербайджанских войск к Баку. Тем не менее в связи с подписанием данного соглашения 12 сентября 1918 года М.Э. Расулзаде в качестве главы азербайджанской делегации в Стамбуле вручил посланнику германского правительства в Турции графу Вальдбургу ноту, в которой выражался протест против признания Германией суверенитета России над городом Баку, "естественной столицей, интеллектуальным, экономическим и политическим центром Азербайджана".
В ноте подчеркивалось, что "азербайджанский народ, пользуясь правом, которое было провозглашено русской революцией и подтверждено русским правительством в Брест-Литовске, а именно правом самоопределения, сбросил вековое иго и провозгласил свою независимость в твердой уверенности, что сможет рассчитывать на симпатии Четверного Согласия".
В ноте с исторической, географической, культурной, экономической и этнографической точек зрения обосновывалась принадлежность Баку к Азербайджану. До сведения германского посла доводился и тот факт, что Баку "с незапамятных времен являлся крупным центром азербайджанских тюрков и был аннексирован Россией лишь в 1813 году".
Отмечая значимость Баку для независимого существования Азербайджана, М.Э. Расулзаде писал: "Все политические, экономические и общественные институты, духовные учреждения, школы и благотворительные общества, культурные центры, мусульманские типографии - все сконцентрировано в Баку, который одновременно является центром объединения всей нашей интеллигенции. Это центр, объединяющий все материальные и нравственные силы, способные создать независимость страны".
Как отмечалось в ноте, "этот вопрос является для Азербайджана не просто проблемой территориального приращения, а скорее условием жизнеспособности страны", в то время как для других государств, претендующих на Баку, город представляет лишь экономический интерес. При этом от имени азербайджанского правительства М.Э. Расулзаде гарантировал обеспечение "коммерческих и экономических интересов тех стран, которые будут поддерживать с нами дружеские отношения, в особенности интересов такой великой промышленной державы, как Германия". В конце документа выражалась "твердая надежда" на то, что данная позиция азербайджанского правительства и права азербайджанцев "на этот город будут серьезно приняты во внимание императорским германским правительством".
Безусловно, М.Э. Расулзаде прекрасно осознавал, что подобными дипломатическими демаршами вряд ли удастся решить проблему Баку в пользу Азербайджана. Поэтому в своем письме министру иностранных дел Азербайджана Мамед-Гасану Гаджинскому от 6 сентября 1918 года он подчеркивал, что "вопрос Баку зависит только от силы. Если Баку не будет взят - все кончено. Прощай Азербайджан". Он нисколько не сомневался в том, что "величайшим и достойнейшим ответом" на русско-германское соглашение от 27 августа 1918 года может стать только "взятие Баку".
Анализируя происходящие процессы, связанные с попытками различных государств установить свой контроль над нефтяными месторождениями Баку, он настоятельно требовал от азербайджанского правительства "любыми средствами, любыми путями в ближайшее время освободить Баку". Так, в своем послании от 6 августа 1918 года М.Э. Расулзаде, обращаясь к своим соратникам, в частности, писал: "Во что бы то ни стало Вы должны взять Баку. Чтобы всех поставить перед лицом свершившегося факта. Тогда события приобретут совершенно другой оборот. Большевики могут угрожать сопротивлением, но я полагаю, что они не будут воевать, поскольку в настоящее время они заняты внутренними распрями"[18].
Примечательно, что М.Э. Расулзаде советовал освободить Баку азербайджанскими силами. Он считал, что "движение в сторону Баку обязательно должно быть от имени Азербайджана, город должен быть освобожден азербайджанским правительством. В противном случае возможны затруднения". В этой связи он призывал азербайджанских руководителей "наряду с проявлением политической инициативы изо всех сил стараться и в организации военного дела".
Правда, все это отнюдь не означало, что М.Э. Расулзаде недооценивает значимость турецкой военной помощи или же вообще отказывается от нее. Наоборот, во время нахождения в Стамбуле М.Э. Расулзаде пытался добиться усиления турецкого военного присутствия в Азербайджане, неоднократно поднимая этот вопрос перед представителями правительства Османской империи. Но одновременно он указывал членам азербайджанского правительства, что "нельзя все наши проблемы разрешить с помощью турецких войск". Как истинный патриот своей родины М.Э. Расулзаде мечтал о создании сильной современной армии в Азербайджане, способной защищать суверенитет страны. Поэтому он предлагал национальному правительству в кратчайшие сроки издать закон о всеобщей воинской обязанности: "Пусть начнется набор, а то ожидать всего от "анатолийского мамедчика" (имеются в виду турецкие солдаты. - А.Б. ) будет неправильно... Население думает, что все наши вопросы разрешаются войсками, прибывающими из Анатолии".
Он был встревожен тем фактом, что первая попытка Нури паши собрать азербайджанских добровольцев с целью освобождения Баку фактически провалилась, поскольку на этот призыв, по сведениям Энвер паши, откликнулись только 36 человек. По этой причине М.Э. Расулзаде предлагал объявить всеобщую воинскую повинность и призвать в армию "всех от 20 до 25-летнего возраста". При этом он отмечал, что при встречах с иностранными дипломатами в Стамбуле все они начинают разговор с вопроса: "Начали ли организовывать войско? Этот вопрос интересует всех: друзей, врагов, политиков, население. Этот вопрос - всем вопросам начало". В этой связи он предлагал незамедлительно учредить военное министерство.
Выполняя свои обязательства по двустороннему договору от 4 июня 1918 года, Турция незамедлительно направила 5-ю дивизию в Азербайджан. Части дивизии двумя группами, каждая с численностью по 3 тыс. штыков, продвинулись в сторону Газаха. Первая группа прибыла в Газах 11 июня, а вторая - 12 июня. Другими словами, первые части турецкой армии общей численностью 6 тыс. человек вошли в пределы Азербайджана уже после начала большевистского наступления на Гянджу. К тому же следует учесть, что линия фронта проходила далеко от Газаха и по этой причине турецкие силы еще не были в состоянии вступить в бой с наступающими частями Бакинского Совета. Да и по своей численности отряды Красной Армии почти в три раза превосходили турок, что исключало возможность любых наступательных операций. В отличие от азербайджанских сил, большевики к началу июня уже полностью закончили свои приготовления для реализации плана захвата Гянджи, что подтверждается историческими документами. Так, 24 мая 1918 года, то есть еще до распада Закавказской Федерации и образования Азербайджанской республики, Степан Шаумян в письме, адресованном СНК РСФСР, сообщал о военных планах Бакинского Совета следующее: "Нужно торопиться в Гянджу, чтобы там, а затем и дальше, вызвать восстание армян... Если это восстание не произойдет и турки успеют закрепить за собой Грузию и Тифлис, тогда мы будем совершенно изолированы и нам придется оборонять только Апшеронский полуостров". А в письме, отправленном 7 июня 1918 года Ленину и Сталину тот же Шаумян признавался в том, что "последнюю неделю они были заняты лихорадочной подготовкой похода на Гянджу". Задачам большевистского наступления полностью соответствовал и национальный состав красноармейского корпуса, специально сформированного для наступления на позиции азербайджанских национальных сил. В своем письме наркому по военно-морским делам РСФСР зам. наркома по военно-морским делам Бакинского Совнаркома Б. Шеболдаев признается в том, что корпус, на три четверти состоявший из армянских добровольцев, находился под командованием дашнакских офицеров. В частности, командиром корпуса был бывший царский полковник Казаров, а начальником штаба Аветисов.
Таким образом, факты свидетельствуют о том, что первыми наступательные операции на фронте начали не азербайджанские силы, а большевики. Лишь через два дня после начала наступления отрядов Бакинского Совета на Гянджу, 12 июня 1918 года азербайджанское правительство вынуждено было в полном соответствии с международным правом обратиться за дополнительной военной помощью к Турции. Правительство Турции немедленно удовлетворило просьбу Азербайджанской Республики и к 25 июню основные силы турецких войск прибыли в Азербайджан. До прихода турецких войск натиск врага приходилось сдерживать воинским частям Азербайджанской Республики. Следует отметить, что несмотря на более чем трехкратное численное превосходство дашнакско-большевистских сил, азербайджанские добровольцы храбро сражались и сорвали попытку неприятеля молниеносным ударом захватить Гянджу. За две недели упорных боев силам Бакинского Совета так и не удалось войти в пределы Гянджинской губернии. Они смогли лишь занять Кюрдамир и вплотную подойти к Геокчаю. Значение этого относительного успеха национальных сил особенно возрастало в свете очень высокого мнения С. Г. Шаумяна относительно боеспособности своей армии. Так, 23 июня 1918 года он информировал В. И. Ленина; "...мы направили в сторону Гянджи армию в 12-13 тыс. чел. Общее впечатление от армии людей, сведущих в военном деле, что это не обычная "советская" армия - в лучшем случае партизанские отряды, а настоящее регулярное войско. Все товарищи, приезжающие из России, выражают восторги, знакомясь с нею".
Хотя Cтепан Шаумян считал, что "эта армия ведет себя великолепно" в отношении местного населения, а Г. Корганов даже утверждал, что азербайджанцы "ждут Красную Армию, как освободителя", но реальная действительность оказалась удручающей для большевистских вождей Бакинского Совета. В этом отношении истинное положение дел отражали слова сына Шаумяна Сурена: "Благодаря своим реквизициям, презрительному отношению и постоянным расстрелам под предлогом шпионажа в пользу противника, но в действительности диктуемым ненавистью к азербайджанцам, они [армянские командиры советских войск] могли вызвать только отрицательное отношение к Советской власти. Поэтому теперь можно сделать вывод, что наступление, начатое Красной Армией, было ошибкой". Состояние запуганного до смерти большевистским террором азербайджанского крестьянства лучше всего характеризует слова одного из делегатов I съезда крестьян Бакинского уезда, открывшегося 26 мая 1918 года. Он заявил, что азербайджанские крестьяне "готовы идти за Советской властью, но пусть их не убивают". В этой связи неудивительно, что отношение азербайджанского населения к наступающим частям Красной Армии было крайне враждебным, что сыграло немалую роль в провале их операции в гянджинском направлении. Пытаясь нейтрализовать антибольшевистские настроения азербайджанских крестьян и привлечь хотя бы часть из них на свою сторону, Бакинский СНК 18 июня 1918 года издал декрет о социализации земли в Закавказье и Дагестанской области. Декрет предусматривал немедленное изъятие без выкупа " земель из владений беков, ханов, помещиков, меликов, князей, их доверенных и нетрудовых арендаторов в пользование трудового земледельческого населения". Однако эти расчеты Степана Шаумяна не оправдались и азербайджанское крестьянство не только не поддержало наступление большевиков на Гянджу, но и с оружием в руках выступило против Бакинского Совета, что и предрешило его судьбу.
Решающая битва между отрядами Бакинского совета и турецко-азербайджанскими силами произошла под Геокчаем и продолжалась четыре дня - с 27 июня по 1 июля 1918 года. Национальные силы в ожесточенном сражении со штыковой атакой разгромив вооруженные отряды Бакинского Совета, приостановили их продвижение к Гяндже. После этого сражения стратегическая инициатива на фронте полностью перешла в руки национальных сил. 10 июля ими был освобожден Кюрдамир, а 20 июля - Шамахы. Продолжая наступление, турецко-азербайджанские силы к 30 июлю вышли к окрестностям Баку, находясь на расстоянии 15-16 км. от города. Поражения на фронте обострили до предела взаимоотношения большевиков с их политическими партнерами по Бакинскому Совету. Дашнаки, эсеры и меньшевики, видя безысходность положения и стремясь любыми средствами помещать освобождению Баку национальными силами, решили обратиться за помощью к англичанам. Под давлением представителей этих партий 25 июня 1918 г. Бакинский Совет принял резолюцию о приглашении английских войск. Сразу же после объявления итогов голосования по этой резолюции Степан Шаумян выступил с весьма красноречивым заявлением. Он, в частности, сказал: "Поскольку за эту резолюцию голосовали дашнакцаканы, которые вчера на своей партийной конференции решили, что признают власть и российскую, и бакинскую, какая она есть, и никаких изменений не потерпят, они голосовали по недомыслию. Что касается правых эсеров и меньшевиков, то они были всегда врагами Советской власти". Примечательность этих высказываний Шаумяна заключается в его особо трогательном отношении к дашнакам. По логике Шаумяна выходит, что в отличие от эсер и меньшевиков, уже априори являющихся врагами Советской власти, дашнаки были чуть ли не несмышлеными детьми и проголосовали за приглашение англичан лишь по случайному недоразумению. Как бы то ни было, данное решение Бакинского Совета привело к отставке 31 июля большевистского бакинского Совнаркома и власть в городе перешла в руки т. н. "Диктатуры Центрокаспия и Президиума Временного Исполнительного комитета Совета", состоящей из меньшевиков, эсеров и дашнаков. Впрочем, новая бакинская власть с завидной целеустремленностью продолжила антиазербайджанскую линию своего предшественника - Бакинского Совнаркома.
Однако ни новые бакинские власти, ни их английские союзники не были уже в состоянии помещать неминуемому освобождению Баку национальными силами. Не помогли и закулисные интриги кремлевских вождей с германскими представителями с целью сохранения Баку в своих руках. Успехи турецко-азербайджанских войск и их приближение к Баку вызвали недовольство Германии, весьма заинтересованной в бакинской нефти. В ответ на требование большевиков приостановить наступление на Баку Германия заявила, что "против Баку действуют какие-то банды, а не регулярные германо-турецкие войска". Вместе с тем правительство Германии было не прочь воспользоваться обстоятельствами и предложило большевикам использовать свое влияние на Турцию для предотвращения захвата Баку национальными силами, потребовав взамен поставок бакинской нефти. О предложении германской стороны 8 июля 1918 года Сталин известил Степана Шаумяна. В его письме были определены основные цели большевистской политики в Закавказье в контексте российско-германских отношений:
"1. Общая наша политика в вопросе о Закавказье состоит в том, чтобы заставить немцев официально признать грузинский, армянский и азербайджанский вопросы внутренними для России вопросами, в разрешении которых немцы не должны участвовать. Именно поэтому мы не признаем независимости Грузии, признанной Германией.
2. Возможно, что нам придется уступить немцам в вопросе о Грузии, но уступку такую мы в конце дадим лишь при условии признания немцами невмешательства Германии в дела Армении и Азербайджана.
3. Немцы, соглашаясь оставить за нами Баку, просят уделить некоторое количество нефти на эквивалент. Мы эту "просьбу", конечно, можем удовлетворить".
Переговоры между Россией и Германией по данному вопросу продолжались в течение всего июля и августа 1918 года и завершились 27 августа подписанием дополнительного договора к Брест-Литовскому мирному соглашению. Часть договора, посвященная Азербайджану, содержала следующие положения: "1) Германия будет препятствовать пересечению границ Шамахинского и Бакинского уездов какой бы то ни было третьей державой; 2) Россия будет поставлять Германии либо четвертую часть всей добываемой в Баку нефти, либо определенное ее количество ежемесячно". Впрочем, практическая значимость данного договора была равна нулю.
Тем не менее в связи с подписанием данного договора Мамед Эмин Расулзаде все еще находившийся в Стамбуле 12 сентября 1918 года вручил германскому послу в Турции графу Вальдбургу меморандум, в котором выражался протест против признания Германией суверенитета России над "естественной столицей Азербайджана и его политическим, экономическим и культурным центром". В меморандуме обосновывались исторические права азербайджанцев на Баку и отмечалось, что "этот вопрос является для Азербайджана не просто проблемой территориального приращения, а скорее условием жизнеспособности страны".
15 сентября 1918 года объединенные турецко-азербайджанские сапы освободили Баку от сил т. н. "Диктатуры Центрокаспия". 17 сентября Азербайджанское правительство во главе с Фатали Ханом Хойским прибыло из Гянджи в Баку. В первую годовщину освобождения Баку газета "Азербайджан" писала: "Если дату 28 мая мы считаем официальным днем провозглашения нашей независимости, то день 15 сентября - день вступления азербайджанских войск и Азербайджанского правительства в Баку, можно считать днем закладки фундамента и главных основ государственного организма". В этом отношении освобождение Баку стало одним из важных этапов на пути достижения конечной цели национального движения - построения независимого Азербайджанского государства.
Государственный архив Азербайджанской Республики (ГААР). Ф.. 970. Оп. 1. Д. 1. Л. 47.
Там же.
Kurat Akdes Nimat. Türkiye ve Rusya. S. 527.
Birinci Dünya Harbinde Türk Harbi. Kafkas Cephesi, III Ordu Harekatı. Cilt: 2. Ankara, 1993. S. 554.
Kurat Akdes Nimat. Türkiye ve Rusya. S. 531.
ГА АР. Ф. 894. Оп. 10. Д. 31. Л. 2.
Балаев А. Азербайджанское национальное движение в 1917-1918 гг. С. 226.
Там же.
Там же.
Там же. Л. 4.
ГА АР. Ф. 970. Оп. 1. Д. 16. Л. 3.
ГА АР. Ф. 894. Оп. 10. Д. 154. Л. 16.
Там же. Д. 31. Л. 29.
Там же. Д. 154. Л. 9.
Там же. Д. 31. Л. 19.
Там же. Д. 154. Л. 9.
ГА АР. Ф. 894. Оп. 10. Д. 154. Л. 15.
- кладбище Джебеджи Асри [d]
Мамед Эмин Ахунд Гаджи Молла Алекпер оглы Расулзаде́ (азерб. Məmməd Əmin Axund Hacı Molla Ələkbər oğlu Rəsulzadə ; 19 (31 ) января , село Новханы , Бакинская губерния , Российская империя - 6 марта , Анкара , Турция) - азербайджанский государственный, политический и общественный деятель , журналист и драматург , председатель Национального Совета Азербайджана в 1918 году , член азербайджанской эмирации. Его высказывание «Bir kərə yüksələn bayraq bir daha enməz!» ("Единожды вознесенному знамени вовек не пасть!" ) стало лозунгом национального движения в Азербайджане в ХХ веке.
Биография
Юность
Мамед Эмин Расулзаде родился 31 января 1884 года в посёлке Новханы близ Баку в семье муллы . Начальное образование получил у отца, являвшегося ахундом села. Несмотря на свою религиозность, отец Мамед Эмина отдал его в светскую «русско-мусульманскую» школу, директором которой был Султан Меджид Ганизаде . Окончив школу, Мамед Эмин продолжил учёбу в Бакинском техническом училище. В 1902 году Мамед Эмин создал среди учащихся мусульманскую молодёжную организацию «Мусават » («Равенство»). В 1903 году вышла его первая статья о чистоте родного языка в газете «Шарги-Рус » («Русский Восток») - второй в России газете после крымскотатарского «Терджимана», издававшейся на тюркском языке. В 1903 году создает «Кружок молодых азербайджанцев-революционеров» . Мамед Эмин так описывал цели своей подпольной организации:
«Способствовать зарождению национального самосознания у молодежи, развивать тюркский язык в русскоязычных школах, читать произведения местных писателей, заучивать стихи, направленные против царизма, время от времени распространять заявления, отпечатанные типографским методом, быть в среде рабочих и системно внушать им мысли о свободе и революции».
Кружок также издавал газету «Гуммет» («Энергия») .
Политическая жизнь
Расулзаде, помимо политических работ, писал стихи и пьесы. В 1908 году была поставлена его пьеса «Гаранлыгда ишыглар» («Огни во тьме»), завершена работа над другой пьесой - «Неожиданная беда».
Да пусть видят, что случится то?
Послушайте, что значит, что случится, народ, который живёт в бедности и мучениях, если увидит, что мы в достатке, то будет бунт, ты не знал?» .
Эмиграция
В эмиграции издавал газету «Ени Гафгазия» («Новый Кавказ») и журнал «Одлу юрд» («Страна огней»).
Уже в начале консультаций с представителями германского министерства иностранных дел выяснилось, что возможность сотрудничества с немецкой стороной Расулзаде жестко увязывает с принятием ряда предложений: признание Германией независимости Азербайджана, создание национальной армии и т. д. Однако в ходе контактов с представителями МИД и Восточного министерства Германии ему было однозначно заявлено, что идея независимости Азербайджана не соответствует целям немецкой политики, после чего он принял окончательное решение покинуть пределы Германии .
Широко распространенное в зарубежной историографии мнение о том, что М. Э. Расулзаде якобы возглавил в этот период созданный в Берлине Азербайджанский Национальный Комитет, не соответствует действительности [ ] .
Таким образом, взаимоотношения Расулзаде с нацистской верхушкой так и не наладились. Немцам были нужны сугубо прагматичные исполнители и проводники их политики среди азербайджанских военнопленных и старых эмигрантов. По этой причине они наладили сотрудничество с членами правого крыла азербайджанской политэмиграции - оппонентами М. Э. Расулзаде - Аббасбеем Атамалибековым, Фуадом Эмирджаном и Або Фаталибейли-Дудангинским .
В 1947 г., вернувшись в Турцию, он, как и до Второй мировой войны, вновь возглавил Азербайджанский национальный центр в Анкаре, а в 1949 г. основал «Азербайджанский культурный кружок». В этот период также активно занимался творческой деятельностью, продолжая свои литературоведческие, культурологические и исторические исследования, результатом которых стали изданные в конце 40-х – начале 50-х гг. работы: «Венки азербайджанской культуры» («Azerbaycan Kültür Çelenekleri»), «Современная азербайджанская литература» («Çağdaş Azerbaycan Edebiyyatı») и «Современная азербайджанская история» («Çağdaş Azerbaycan Tarihi») . В 1951 году увидела свет фундаментальная монография Расулзаде, посвященная творчеству великого азербайджанского поэта Низами .
В 1952 году Расулзаде удалось наладить издание печатного органа Азербайджанского культурного общества – журнала «Азербайджан», на страницах которого публиковались материалы по истории, литературе, культуре и искусству Азербайджана, а также работы, посвященные национально-освободительной борьбе азербайджанских тюрков.
В этот период Расулзаде плодотворно сотрудничал с Американским комитетом за свободу народов СССР (American Committee for Freedom for the Peoples of the USSR), по приглашению которого в 1953 году отправился с визитом в США, где в эфире радиостанции «Голос Америки» выступил с обращением к азербайджанскому народу в связи с 35-й годовщиной провозглашения независимости Азербайджана.
Произведения М. Э. Расулзаде
- «Сиявуш нашего века » (Стамбул, 1923)
- Научный труд «Азербайджанский поэт Низами» (Анкара, 1951),
- «Азербайджанская республика» (Стамбул, 1922)
- «Современная азербайджанская литература» (Берлин, 1936)
- «Азербайджанская литература» (Варшава, 1936)
- Книга переводов «Образцы русской литературы» (Стамбул, 1912)
- Переводы рассказов М. Горького (Баку, 1914)
- Книги «Народовластие» (Баку, 1917)
- «Какое нам полезно правительство?» (Баку, 1917)
- «Азербайджан и его независимость» (Париж, 1930)
- «О пантюркизме» (Париж, 1930)
- «Современная история Азербайджана» (Анкара, 1951)
- «Воспоминания о беседах со Сталиным» (Анкара, 1954)
- «Крах революционного социализма и будущее демократии» (Стамбул)
- «Нация и большевизм» (Стамбул)
- «Кавказские тюрки» (Стамбул)
- «О пантуранизме. В связи с Кавказской проблемой» (Париж, 1930)
Память
После распада СССР Азербайджан, как известно, отрекся от своего советского прошлого, провозгласив современную Азербайджанскую республику правопреемницей не Азербайджанской Советской Социалистической республики (АзССР), а Азербайджанской Демократической республики (АДР), которая, как известно, существовала в 1918-1920-х годах. Интересно отметить, кстати, что Азербайджанская республика отреклась от АзССР во всем, кроме границ (Армянские Арцах (Карабах) и Нахиджеван большевики включили в пределы советского Азербайджана в 1921 году).
Конечно, - это дело самих азербайджанцев на официальном или ином, удобном для себя уровне “вычеркивать” внушительный временной пласт истории своего государства, - временной пласт, который в случае Азербайджана намного длиннее, чем вся остальная история азербайджанской государственности. Однако, повторимся, это дело самого народа и властей. Почему нынешние азербайджанские власти поступают так непоследовательно? - это уже тема для отдельной статьи. Гораздо проблематичнее, когда они непоследовательны не только в данном вопросе, но и в других.
Речь здесь не идет о позиции официального Баку в переговорах по Арцаху. Об этом столько сказано, что добавить практически нечего - достаточно лишь вспомнить провал переговоров по вине президента Азербайджана в Казани.
На этот раз, произнося слово “непоследовательность”, имеем в виду мысли Ильхама Алиева, озвученные несколько дней назад в интервью российскому телеканалу “Россия 24”.
В очередной раз, теперь уже в связи с 70-летием победы в Великой Отечественной войне, Ильхам Алиев, забыв, что является правопреемником АДР, вместо того, чтобы восхвалять деятельность героев этого государства в годы войны, вдруг начинает вспоминать, причем, избирательно-обрывочно, историю других народов.
Интересна причина, по которой Ильхам Алиев, не упомянув деятельность создателей АДР в годы Второй мировой войны, взялся судить других. Вряд ли скромность помешала.
А вспомнить президенту Азербайджана есть о чем. И для этого не надо копаться в разных архивах. Деятельность этих государственных и политических лиц в самом Азербайджане отнюдь не скрывается, более того - пропагандируется, ими гордятся.
Возьмем, для примера, личность председателя Национального Совета АДР Мамед Эмина Расулзаде, “Политический портрет” которого был издан в Баку в 2014-м году.
Уже с первых страниц данной книги мы узнаем, что Расулзаде - “лидер Азербайджанского национального движения (Мусават) и, по сути, создатель идеологических и политических основ современной азербайджанской государственности ”, является также основателем “идеологии азербайджанизма”.
Чтобы узнать, чем же занимался в годы Второй мировой войны, да и до нее, лидер Мусавата, полистаем вышеназванную книгу.
Итак, читаем: 21 мая 1937 года в респектабельном клубе Высшей школы Гумбольдта в Берлине собрались более 200 представителей науки, прессы и общественно-политических кругов Германии, чтобы послушать доклад Расулзаде на тему «Азербайджанский вопрос». Нетрудно догадаться, какими были политические взгляды “представителей науки, прессы и общественно-политических кругов Германии”, собравшихся в тот день послушать “основателя идеологии азербайджанизма”.
Речи Расулзаде, сообщает автор “портрета”, “настолько понравились публике, что статьи и заметки, посвященные выступлению Расулзаде в клубе Высшей школы Гумбольдта, появились в крупных изданиях как столичной, так и провинциальной германской печати ”. А мысли Расулзаде произвели на немцев такое “сильное впечатление”, что они “еще в мае 1941 года предложили лидеру партии Мусават сотрудничество в грядущем германо-советском конфликте ”.
Но, конечно, Расулзаде не простак, и выдвинул немцам условие, что “в случае освобождения немцами Азербайджана, последний получит свободу как во внутренней, так и внешней политике ”. Однако, автор, оправдывая своего “героя”, забыл, что несколькими страницами ранее утверждал, что “он (Расулзаде) был осведомлен о том, что, несмотря на всю словесную риторику, немцы, даже в случае победы в войне с СССР, не собираются восстанавливать государственную независимость кавказских народов, в том числе, азербайджанских тюрков ”.
Тем не менее наш “идеолог азербайджанизма” настолько усердствовал в сотрудничестве с гитлеровцами, что, как сказано в его “портрете”, “28 мая 1943 года в фешенебельном берлинском отеле «Kaiserhof» был организован прием по случаю 25-летней годовщины провозглашения независимости Азербайджана, в котором наряду со 150-ти азербайджанскими деятелями принимали участие представители официальных кругов и научной общественности Германии ”. - Да, да! В фашистской Германии, в разгар войны с Советским Союзом, торжественно отмечали годовщину того самого АДР, правопреемником которого является нынешний Азербайджан.
За просто так, или за красивые азербайджанские глаза, конечно, вряд ли можно удостоиться у гитлеровцев подобных почестей. Даже куда более знаменитый русский генерал Власов, такого не заслужил.
Но Расулзаде гитлеровцы считали “знаковой фигурой азербайджанской эмиграции… возможности которого казалось соблазнительным использовать при реализации планов Третьего Рейха в отношении восточных территорий ” (цитата из той же книги).
Возникает естественный вопрос: - разве Расулзаде, будь он даже семи пядей во лбу, смог бы один заслужить таких почестей?
Конечно, нет. У Расулзаде были, по выражению автора книги, “оппоненты” среди других деятелей азербайджанской эмиграции в той же гитлеровской Германии, которые (цитата) “почему-то стыдливо замалчивают тот факт, что они сами делали все возможное, чтобы помешать достижению каких-либо договоренностей между мусаватским лидером и немцами. В этом план е особо усердствовал Амирджан, имевший в то время весьма натянутые отношения с Расулзаде ”.
Можно подумать, что в Германии были все же азербайджанские тюрки, которые боролись с “фашистским прихвостнем” Расулзаде. Но это были бы поспешные выводы, ибо подобное поведение “оппонентов” Расулзаде, по словам того же автора, “объяснялось тем, что им были обещаны ключевые посты в будущем государственно-административном аппарате кавказских государств. Поэтому они стремились заранее нейтрализовать мусаватского лидера и тем самым избавиться от своего главного конкурента” .
Вот так, вот! Думается, сказанного о деяниях Мамед Эмин Расулзаде достаточно, чтобы “в полный рост” представить портрет “создателя идеологических и политических основ современной азербайджанской государственности, идеологии азербайджанизма”, вооружившись которой, например, современный азербайджанский офицер способен ночью зарубить топором спящего сокурсника, чтобы стать героем в своей стране.
Конечно, примером для него были Расулзаде и другие “28 тыс. (В реальности - 70 тысяч) азербайджанских добровольцев, воевавших в составе национальных легионов”, которые “сражаясь в частях Азербайджанского легиона против советской армии, искренне верили в то, что тем самым приближают час освобождения родного Азербайджана от большевистского ига ”.
Это уже точно не фашизм - это азербайджанизм!..
| Мамед Эмин Расулзаде | |
Первый Премьер Первого на востоке Демократического Государство Азербайджана . |
|
| Дата рождения: | 31 декабря года |
| Место рождения: | Азербайджан, деревня Новханы |
| Дата смерти: | 6 марта -го года |
| Место смерти: | Турция,в Анкаре. |
Мамед Эмин Расулзаде - человек, вся сознательная жизнь которого без остатка была отдана борьбе за свободу, независимость и процветание родного Азербайджана . Азербайджан по праву гордится своим великим сыном.
Мамед Эмин родился в новогоднюю ночь 1885 года в селени Новханы недалеко от Баку .
Отец Мамед Эмина , несмотря на свою религиозность, был человеком прогрессивных убеждений и стремился дать своему сыну широкое светское образование.
Смышленый мальчик окончил русско-татарскую школу и поступил в Бакинское реальное училище.
Знакомство с различными политическими течениями конца XIX-начала XX века привели Мамед Эмина к мысли о необходимости борьбы за возрождение азербайджанской государственности.
Расулзаде оставляет учебу и полностью посвящает себя политике и журналистике. Его первые статьи появляются на страницах газеты "Шарги-Рус ", а затем он сотрудничает с такими изданиями, как "Девет-Гоч ", "Йолдаш" и "Иршад".
В году Расулзаде становится одним из основателей социал-демократической организации "Гуммет ".
Году М. Э. Расулзаде уезжает в Иран для участия в национально-освободительной борьбе азербайджанского народа против шахского режима. Три года Расулзаде провел в Иране. Там он редактировал газету "Иране ноу", работал над созданием Демократической партии Ирана.
Активная деятельность Расулзаде очень беспокоила царское правительство и поэтому оно требовало от иранских властей его ареста. Это вынудило Мамед Эмина уехать в Турцию, где он не прекращал свою работу.
В году Россия праздновала 300-летие царствования династии Романовых. В связи с этим была объявлена большая амнистия, позволившая Расулзаде возвратиться на родину. С года он становится редактором газеты "Ачыг сез", впоследствии ставшей трибуной партии "Мусават".
Общественная деятельность Мамед Эмина продолжается в октябре года-его избирают председателем партии мусаватистов.
28 мая года Национальный совет объявляет о независимости Азербайджана и о создании Азербайджанской Демократической Республики, первым главой правительства которой стал М. Э. Расулзаде.
М. Э. Расулзаде очень много сил и энергии отдавал делу становления и упрочения азербайджанской государственности, но после оккупации в апреле года Азербайджана XI Красной Армией он вынужден был эмигрировать. Иначе и его могло бы постичь трагическая участь многих руководителей Азербайджанской Демократической Республики.
В году он перебирается в Финляндию, оттуда в Турцию, затем в Польшу, а позднее в Румынию. Все годы эмиграции были посвящены борьбе за освобождение Родины от большевизма.
Желая быть поближе к Азербайджану , он в году, уже на склоне лет приезжает в Турцию и здесь продолжает борьбе за родной Азербайджан.
Спустя три десятилетия мечта великого Мамед Эмина сбылась: Азербайджан вновь обрел независимость. Некогда поднятое им знамя национального возраждения гордо реет над нашей древней землей.
Неутомимый борец за демократические свободы азербайджанского народа оставил нам огромное творческое наследие, которое дает богатейший материал для изучения истории, литературы и культуры Азербайджана.
Книги, статьи, выступления М. Э. Расулзаде опубликованы во многих странах мира на английском, немецком, польском, русском, турецком, французском языках.
