Судя по комментариям, некоторые не могут понять, что России экономически выгодно воевать в Сирии. Более того, это самая эффективная военная кампания России за много десятилетий и сейчас я объясню почему...
1. Экономика войны. С экономической точки зрения зарубежная военная операция эффективна в том случае, когда общие затраты на проведение внешней военной кампании для превентивного противодействия угрозам будут заведомо меньше вреда для экономики, ущерба для населения и целостности государства в сравнении с возможными последствиями обороны на своей территории и с отражением нападения набравшего силу противника. По данным Генштаба ВС, наши ВКС за год с начала операции в Сирии уничтожили около 35 000 боевиков. Учитывая, что протяженность российских границ на Кавказе составляет 1254 км плюс территории союзников по ОДКБ, для обеспечения безопасности и сдерживания сопоставимого количества террористов России пришлось бы развернуть в Южном федеральном округе (включая Крым) дополнительно одну или две общевойсковые армии, то есть от 70 000 до 120 000 человек личного состава и соответствующее количество техники. Бюджетные расходы могли бы в этом случае увеличиться на 250-300 млрд рублей в год . Для сравнения, наша группировка в Сирии насчитывает всего порядка 4000 военнослужащих и 70 самолетов и вертолетов, что составляет лишь 2% российской боевой авиации.
2. Нефть и газ. Сейчас треть потребляемых странами ЕС энергоносителей поставляется из России, а большая часть Центральной и Юго-Восточной Европы использует только российский газ, другого там пока просто нет. А в случае победы суннитских группировок в Сирии мы можем потерять этот огромный рынок, т.к. катарский газ мог бы пройти через Сирию в Турцию, а затем соединиться черноморскими трубопроводами с действующей газотранспортной системой Украины. Подобным маршрутом могла бы пойти и саудовская нефть в дополнение к потенциальным терминалам в Латакии. Так что в Сирии мы защищаем огромные поступления в бюджет страны, а победа террористов обеспечит Западу доступ к ресурсам Средней Азии в обход России.
3. Развитие ВПК и создание рабочих мест. Сирия является одним из наиболее активных покупателей оружия на внешних рынках. В период с 2007 по 2011 год Дамаск увеличил закупки вооружений на 580%. При этом большая часть импорта вооружений в Сирию обеспечивается Россией (72%). По опубликованным в середине октября 2016 года данным Федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству, портфель экспортных оружейных заказов России составляет $52 млрд, а по итогам 2016 года Россия продаст вооружений на сумму $15 млрд. А это, помимо всего прочего, тысячи рабочих мест на российских предприятиях, возможности проводить НИОКР, включая фундаментальные исследования и разработки в сфере высоких технологий, чего так не хватает нашей экономике. Успешные действия ВКС России в Сирии это как постоянная выставка военных достижений, что обеспечивают нам четверть мирового рынка вооружений!
4. Охрана российского экспорта. Постоянная военно-морская база в сирийском Тартусе и контроль Юго-восточной части Средиземного моря кораблями ВМФ России – это лучшая гарантия безопасности сотен миллионов тонн российских экспортных поставок, а вовсе не конвенция Монтрё о статусе проливов, которая уже нарушалась американцами (и пропустившей их турецкой стороной) в 2008 и 2014 годах.
5. Партнерство и PR На протяжении многих лет, Россия последовательно выстраивала партнерские взаимоотношения с Сирией, вкладывая деньги и политический ресурс в эту страну. Не понятно, почему сейчас наша страна должна отказаться от проделанной работы в угоду интересам Запада. Тем более что представители сирийской оппозиции призывают оказывать давление на нашу страну и грозят разорвать все договоренности, как только придут к власти. Что же касается имиджевых интересов, то они очевидны – российская общественность крайне негативно воспринимает любое проявление слабости страны на международной арене.
Военный обозреватель ТАСС Виктор Литовкин пытается разобраться, ради чего ВКС России воюют в Сирии.
Визит в Москву президента Сирии Башара Асада, его встреча и переговоры с президентом Владимиром Путиным, с членами Совета безопасности России - Сергеем Лавровым, Сергеем Шойгу, Николаем Патрушевым и Михаилом Фрадковым, регулярные удары нашей авиации по позициям террористической организации «Исламское государство» (деятельность т.н. «Исламского государства» запрещена на территории РФ) и переход в наступление на их группировки при поддержке российских самолетов правительственной сирийской армии, реакция ведущих мировых СМИ на вмешательство отечественных войск в вооруженную конфликтную ситуацию на Ближнем Востоке опять обострили в нашем обществе незатихающую дискуссию - правильно ли поступил Кремль, отправив с Сирию наших летчиков, а для охраны аэродрома, на котором они базируются, морских пехотинцев. Люди пытаются понять, зачем мы там, в этой Сирии? Что мы там потеряли? Почему поддерживаем Башара Асада, которого уже не первый год гнобят на Западе и в странах Персидского залива? Не станет ли для нас Сирия таким же капканом, как когда-то стал Афганистан?
Она, эта дискуссия, подогревается информационными вбросами украинской и западной прессы, которые сообщают, что «в Севастополь доставили 26 гробов российских военнослужащих Береговых войск Черноморского флота» или «Российская армия понесла в Сирии первых потери - погибли трое военнослужащих с базы в Латакии»… До подобной дезы опустилось даже уважаемое информационное агентство Reuters. Интересно при этом, что опровержения нашего МИДа и Минобороны никто из них и не думает публиковать. А высосанные из пальца нелепицы или тщательно продуманные специалистами пропагандистской войны фейки разлетаются по всему свету в перепостах «диванных экспертов» со сверхзвуковой скоростью, обрастая новыми, рожденными больной фантазией ужасными подробностями, и вселяют в людей страх и трепет перед наступающим днем. Тем более, если кто-то не хочет думать своей головой, пытаться отделить, как говорят, мух от котлет, правду от вымысла.
Мысли об этом заставляют вновь и вновь садиться к компьютеру и писать о Сирии, о том, что мы там делаем и зачем все это нашей стране и армии. Начну с последнего вопроса - что общего для нас между Сирией и Афганистаном? Не станет ли Дамаск для нас новым кабульским капканом? Ответ, на мой взгляд, очевиден - общего абсолютно ничего. Разве что в нашей готовности оказать помощь законному правительству государства по его просьбе. Но есть принципиальные различия между событиями декабря 1979 года и сентября 2015-го. И потому Дамаск не станет для нас капканом. В чем различия?
Мы, наша 40-я армия, пришли в Афганистан помогать местным дехканам строить и защищать социализм. На почве феодальных, даже родоплеменных отношений, в исламской, глубоко религиозной стране, раздираемой кланово-национальными и партийными противоречиями, социалистический путь развития утвердиться и прорасти не мог никак. Тем более тот, который привнесла в мусульманский мир атеистическая идеология советских коммунистов. Поняли мы это, к сожалению, очень поздно. Потеряв за десять лет пребывания «за речкой» почти четырнадцать с половиной тысяч убитыми и около пятидесяти тысяч раненными. Афганистан стал для нашей страны очень серьезным уроком. Мы сделали для себя принципиальный вывод: никто никогда никому, тем более другим народам не должен навязывать свое представление о том, куда и как ему развиваться.
Увы, Вашингтону и Брюсселю наша ошибка в Афганистане уроком не стала. Они повторили ее всего через десять лет после вывода российских войск. И так же бесславно. Попытка привить исламскому государству демократию западного толка с треском и с тысячными потерями солдатских жизней опять провалилась.
В Сирии мы никому ничего не навязываем. Наша задача по мере возможностей помочь законному президенту страны и его армии сохранить государство, очистить сирийскую землю от головорезов террористической организации Исламское государство, запрещенной в РФ. Наша воздушная операция, проводимая при поддержке коалиции сирийской, иракской и иранской армий, отрядов курдов и группировки Хезболла, имеет ограничения по времени, рубежам и задачам. Но мы не только поддерживаем борьбу сирийского народа против ИГИЛ, мы уничтожаем и своих террористов, которые приехали на Ближней Восток создавать радикальный исламский халифат. Стараемся не допустить возвращения этих бандитов, а их там, по словам Владимира Путина, около 4,5 тысяч, домой, чтобы они сеяли смуту среди нашего мусульманского населения, устраивали террористические акты и убийства мирных граждан.
Несколько недель нашего участия в ракетно-бомбовых ударах по террористам Исламского государства свидетельствуют о правильности выбранной стратегии и тактики нашими военачальниками, об эффективности действий наших летчиков и моряков Каспийской флотилии. Уничтожены более тысячи объектов террористов - командные пункты и узлы связи боевиков, подземные заводы и склады с боеприпасами, лагеря подготовки террористического резерва и их инфраструктура. Террористы освобождают захваченные территории и бегут в соседние страны. Правда, пока говорить о полном переломе в войне с ИГИЛ не приходится. Это, как в борьбе с тараканами. Выгнать их из одной квартиры, очистить ее от разносчиков всяческой заразы трудно, но возможно. Правда, при этом необходимо провести эффективную дезинсекцию всего многоквартирного дома. А это в условиях хаоса, созданного вторжением США в Ирак, и поддержкой игиловцев турецким, саудовским и катарским руководством, войны всех против всех, сделать пока крайне затруднительно. Тем не менее, Россия будет к этому стремиться, как она делает это и сейчас. Не только военными, но и дипломатическими и политическими усилиями.
На встрече с политологами Валдайского клуба в Сочи президент Владимир Путин говорил: «Наши военные на территории Сирии борются с терроризмом и в этом смысле защищают интересы сирийского народа. Но не только. В первую очередь они защищают интересы России и российского народа». А наши национальные интересы в Сирии, надо думать, не ограничиваются только разгромом бандитской армии Исламского государства.
Вспомним, Дамаск - один из крупнейших российских партнеров на Ближнем Востоке в сфере военно-технического сотрудничества. Мы поставили и поставляем в Сирию боевую технику и вооружения, как минимум, на 7–8 миллиардов долларов. Сирийские офицеры учатся в наших вузах, наши оборонные предприятия проводят модернизацию ранее поставленного в страну оружия, наши советники и инструкторы работают в штабах и военных структурах сирийских вооруженных сил. Потерять все это было бы недальновидно.
Мы когда-то поставляли нашу военную продукцию в Ирак и Ливию. В одном случае на 10–12 миллиардов долларов, в другом - на 7–8 миллиардов. Американская агрессия против саддамовского Ирака и последовавшие за этим суд и казнь лидера страны, как и бомбардировки Триполи самолетами НАТО и убийство Муаммара Каддафи, принесли нам очень существенные валютные потери. Пришлось списать почти весь долг Багдаду, иначе не могло быть и речи о заключении с ним новых оружейных контрактов, а с долгом Ливии все еще идут разбирательства. Потерять из-за политики Вашингтона против официального Дамаска еще и сирийский рынок было бы очень плохо для отечественной оборонной промышленности. Так что, защищая Башара Асада и сирийскую государственность, мы защищаем и свой оружейный рынок в этой стране, который очень стараются разрушить наши конкуренты из-за океана и из Европы.
Но Сирия - это еще и причал для наших кораблей, которые несут боевую службу в Средиземном море. Там, где хозяйничает 6-й американский флот, в составе которого более 50 вымпелов. В том числе и авианосная группировка, крейсеры, фрегаты и корветы с высокоточными крылатыми ракетами большой дальности «Томагавк» и с противоракетной системой Aegis и противоракетами SM-3 на борту. Эти фрегаты и корветы время от времени заходят в Черное море, осваивают там, как говорят военные, театр военных действий. Наши корабли в Средиземке, которые приходят туда с Северного флота, с Тихоокеанского, хотя чаще с Черного моря, - небольшой, но все-таки ощутимый противовес американской морской армаде. Гарантия безопасности нашей страны и ее средств стратегического сдерживания вероятного агрессора с южных рубежей.
Пункт материально-технического обеспечения в Тартусе и военная база в Латакии, которую, надо понимать, мы теперь получим на долгие годы, реальная возможность для наших моряков пришвартоваться к дружественному берегу, пополнить запасы топлива, пресной воды, продуктов питания и боеприпасов, провести небольшой ремонт каких-то бортовых систем кораблей, предоставить экипажам удовольствие постоять и походить по «твердой земле», отдохнуть от постоянной морской качки. Стараясь разрушить сирийскую государственность, свергнуть законноизбранного президента Башара Асада, США и их партнеры на Ближнем Востоке пытаются выдавить Россию из Средиземноморья, стать единовластными хозяевами и вершителями судеб политиков и арабских государств в этом регионе планеты. Такой эгоистический и, прямо скажем, агрессивный подход не вписывается в национальные интересы нашей страны. И наше присутствие в Сирии, помощь наших летчиков и моряков сирийской армии в борьбе с террористами Исламского государства служит еще и военной безопасности самой России. Об этом тоже не стоит забывать, когда мы обсуждаем необходимость своего присутствия в Сирийской Арабской республике.
Да, военная помощь воюющей сирийской армии - дело весьма затратное и крайне рискованное. Точных цифр стоимости нашей воздушной операции в небе над Сирией нет, но некоторые эксперты утверждают, что она обходится российскому военному бюджету примерно в 2,5 миллиона долларов в день. Деньги приличные, но не критичные. Надо полагать, в Кремле считают и знают, что эти расходы нам, что называется, по карману. Но есть еще и серьезный риск для наших летчиков. Хотя в военном руководстве, в органах планирования ударов по террористам, в службе безопасности аэродрома Хмейним делается все необходимое, чтобы свести его к нулю. Штурмовики и истребители летают и наносят ракетные и бомбовые удары с недоступной для средств противовоздушной обороны боевиков высоты. И все же. Война есть война. Здесь всякое бывает. Абсолютной гарантии никто не даст.
Тем не менее, как сказал в Сочи президент Путин, «конечно, они (наши летчики - авт) рискуют и здоровьем, и жизнью. И в этом смысле они все герои, но они избрали эту профессию добровольно. Это их выбор. Я ими горжусь».
Мы тоже ими гордимся. И будем надеяться, что после выполнения боевой задачи в Сирии все они вернутся домой, к своим семьям здоровыми и невредимыми. Как и положено защитникам своей страны.
Официальная версия вступления России в ближневосточный военный конфликт звучит, как ответ на просьбу сирийского руководства и лично президента Башара Асада о военной помощи. Но так ли это на самом деле? И с каких пор сильные мира сего стали оказывать безвозмездную помощь в боевых действиях одной из сторон? Вероятно, в этом есть какой-то интерес, о котором предпочитают не говорить.
Давайте попробуем разобраться в запутанном клубке сложных ближневосточных отношений, вылившихся в кровопролитную бойню. Наивно было бы полагать, что тот ад, в который ввергли этот регион, вызван только религиозными разногласиями среди мусульман. Следуя логике и то, с каким напором действуют Соединённые Штаты на Ближнем Востоке, можно предположить, что здесь затронуты очень серьёзные геополитические интересы.
Добившись договорённости с шейхом Катара, о согласии продавать газ через подконтрольные Штатам компании, дело осталось за малым – зачистить территорию под строительство трубы. Именно этим и занимаются америкосы на Ближнем Востоке последние годы, развязав здесь кровавую бойню, под лозунгами свержения тоталитарных режимов. Уничтожению подлежали все, кто смел противопоставить себя Соединённым Штатам Америки (вдумайтесь: Америки! Где Америка, а где Ближний Восток). Первым пал в этой неравной схватке глава Ирака Саддам Хуссейн. Сейчас никто уже не вспоминает, что американские войска вторглись и захватили Ирак под видом спасения мира от химического оружия, которое якобы производили в Ираке. Правда никакого хим.оружия так и не нашли, даже следов его возможной разработки не было. Но это не помешало по-быстрому казнить законного главу Ирака, поставить у руля очередное марионеточное правительство, дестабилизировать политическую ситуацию, поддерживая религиозные военные формирования и разжечь ещё один очаг войны. Таким же образом поступили в Ливии, убрав со своего пути ещё одного лидера – Муаммара Каддафи.
С Ираном посложнее, государство более крепкое, а его руководство не удаётся представить миру в одиозном свете. Иран пока пытаются лишить возможности влиять на события, происходящие вокруг него, и заставляют следовать в русле своих решений, используя экономический и политический прессинг.
Осталась Сирия. Семейство Асадов давно стоит поперёк горла у американской администрации. Главным образом, из-за их приверженности дружеским отношениям с Советским Союзом в прошлом, и с Россией в настоящем. А после того, как в Катаре обнаружили гигантские залежи природного газа, судьба Сирии была предрешена.
«Восток – дело тонкое», и разжечь религиозные войны здесь очень легко, чем и занялись, засучив рукава, спецы из ЦРУ. Были созданы, вооружены и обучены отряды, так называемой, умеренной оппозиции, которая должна была свергнуть режим Асада в Сирии и дать карт-бланш америкосам на строительство газопровода. Но это американцы думают, что используют мусульман в своих грязных целях, а мусульмане, как большевики в своё время – берут деньги и всё, что дают, у всех, а используют это только для себя. Как Ленин призывал разжечь из искры огонь революции, так нынешние лидеры исламского движения жаждут разжечь очищающее религиозное пламя.
Жаль, что уроки истории ничему не научили американцев. Ведь созданная ими в противовес советским войскам в Афганистане Алькаида, смогла перенести театр военных действий на территорию США, устроив массовые кровопролитные теракты. Теперь вот ИГИЛ, сформировавшийся из тех самых отрядов умеренной оппозиции, угрожает всему миру. Но, по всей видимости, сталинский лозунг «лес рубят – щепки летят», теперь взят на вооружение «вселенскими защитниками демократии». Можно вспомнить и ещё одно спорное высказывание, которым американские спецслужбы оправдывают все свои действия: «цель оправдывает средства». Поэтому и не считают фанатики «истинной демократии», сколько десятков и сотен тысяч, или даже миллионов человеческих жизней будет положено на алтарь «Американской демократии». Да ни один тоталитарный режим, свергнутый Штатами не уничтожил и десятой доли от того количества жертв – убитых, покалеченных, обездоленных, лишённых крова и родины людей, обречённых на «спасение от диктатуры».
Так вот, Россия наконец решилась на защиту своих интересов и, очень вероятно, что это решение защитит не только нас, но и миллионы простых людей – жителей Ближнего Востока, от американской «бизнес-демократии», даст им шанс на мирное небо над головой, шанс на нормальную, человеческую жизнь.
Читайте
Кандидат экономических наук, научный руководитель Центра исследований модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге
Он Кремль покинул, пошел воевать, чтоб землю в Леванте дайханам отдать.
Аллюзия на известные стихи Михаила Светлова - первое, что приходит в голову при чтении информации о том, как Владимир Путин наращивает российское военное присутствие в Сирии. Не нужен нам берег турецкий, и Африка нам не нужна. А вот то, что между Турцией и Африкой, вдруг очень понадобилось.
На самом деле еще не ясно, понадобилось или нет, но пресса активно обсуждает данную тему. Поскольку наши солдаты, участвующие в гражданской войне на стороне Башара Асада, были «обнаружены» весьма неожиданно, комментаторы лихорадочно пытаются понять, зачем это нужно России. Особенно с учетом того, что мы все глубже увязаем в экономическом кризисе, с трудом покрываем бюджетный дефицит за счет резервного фонда и плохо понимаем, как будем сводить концы с концами, когда он иссякнет.
Гипотезы, выдвигаемые маститыми аналитиками, выглядят одна сомнительнее другой.
Первая версия: Путин хочет спасти режим старого верного ближневосточного друга Башара Асада. Вообще, в мире весьма распространено представление, что если российский президент сам склонен к авторитаризму, то обязательно должен любить всех диктаторов в мире.
Однако история учит тому, что спасать без нужды чужие диктатуры - дело провальное: и им не поможешь, и свое положение подорвешь. Путин это наверняка понимает, поэтому ни Саддама, ни Каддафи он спасти не пытался. Точнее, ограничивался словесными интервенциями в их пользу, но военных интервенций не осуществлял. И Асада он до сих пор не спасал, хотя гражданская война в Сирии идет уже несколько лет. Может быть, именно за последний год случилось что-то, повышающее активность России на ближневосточном направлении?
Второе соображение, высказываемое комментаторами, выглядит следующим образом: Путин желает вступить в бой с боевиками «Исламского государства» (террористическая организация, запрещена в России), которых американцы, по всей видимости, недостаточно чихвостят. Кремль, мол, понимает, насколько большую угрозу для России представляет исламский экстремизм, и пытается пресечь его в зародыше.
Если предположение насчет спасения Асада недооценивает прагматизм Путина, то предположение насчет битвы с исламистами явно его переоценивает. ИГ, конечно, опасно и для России, и для Европы, и для Америки, но лишь в стратегической перспективе. Путин же — не стратег, а блестящий тактик (как и положено офицеру КГБ, которого учили решать частные, конкретные задачи).
Если бы у России имелась стратегия на длительную перспективу, мы бы не собачились с Америкой из-за мифических угроз, существующих только в голове обывателя, а совместно боролись с угрозами реальными. В том числе на Ближнем Востоке, где разнонаправленные действия против ИГ со стороны США, России, Асада и конструктивной сирийской оппозиции могут лишь усилить хаос. А это вряд ли будет способствовать нейтрализации экстремизма.
Третье объяснение (совсем уж диковинное) сводится к намерению России вернуться на Ближний Восток всерьез и надолго. Путин, как предполагают некоторые эксперты, стремится сформировать шиитский антиамериканский блок, куда входили бы Сирия, Иран и Ирак. В общем, мы хотим вернуть те «благословенные времена», когда по всему миру были «разбросаны» страны социалистической ориентации. Точнее, как учил меня еще в 1982 г. преподаватель научного коммунизма, - страны, ориентирующиеся на социалистический карман.
Думается, Кремль не отказался бы от таких союзников. Тем более с учетом своего намерения выстроить нечто вроде Конинтерна (Консервативного интернационала), который научит весь мир хранить традиции и бороться с геями. Однако сегодня у России уже нет кармана, из которого можно было бы спонсировать новоявленных консерваторов. Предположения о формировании пророссийского шиитского блока не учитывают ограниченность наших ресурсов. Повоевать годик-другой мы, конечно, можем, если впарим телезрителю мысль, будто противостоим на Ближнем Востоке коварным замыслам «наших заокеанских партнеров» (как любит выражаться Путин). Однако шиитские лидеры на пропаганду Киселева-Мамонтова не поведутся. Им наличные подавай.
В общем, все эти скороспелые концепции не слишком удачно объясняют интерес, который Кремль проявляет к ситуации на Ближнем Востоке. Не исключено, кстати, что представления об этом интересе вообще сильно преувеличены, и Россия не станет наращивать свое военное присутствие в Сирии. Но если это произойдет, то, думается, с совершенно иной целью, нежели те, о которых говорилось выше.
За последний год мы обрели интересный опыт на Украине, и именно он может подвигнуть Кремль к активизации российского присутствия на Ближнем Востоке.
Украинские события подтвердили предположения о том, что Россия не может удержать свой марионеточный режим в Киеве и неспособна даже с помощью щедрых кредитов сформировать прокремлевский блок на постсоветском пространстве. Если смотреть на ситуацию вокруг Украины с такой точки зрения, то Путин схватку проиграл.
В то же время, внезапно обнаружилось, что донбасские сепаратисты могут фактически парализовать нормальное развитие украинского государства. Особенно если они не испытывают дефицита вооружений и при необходимости пользуются поддержкой кадровых военных. Киев втянулся в серьезный конфликт. Национализм восторжествовал над прагматизмом. Перспективы выхода Украины из тяжелого экономического кризиса становятся все более неопределенными. Порошенко и Яценюк теряют поддержку населения и, возможно, будут иметь проблемы с каким-нибудь очередным майданом. А Запад фактически теряет надежду получить на Украине нормальную демократию типа тех, которые в свое время сформировались в Центральной Европе и Балтии.
Возможно, донбасский опыт будет повторен на Ближнем Востоке. Россия не сумеет в долгосрочной перспективе удерживать режим Асада и, тем более, неспособна создать блок из ориентирующихся на Москву стран. Однако длительный конфликт может настолько усилить хаос, что за океаном постепенно станут приходить к мысли о необходимости сотрудничать с Путиным ради нормализации обстановки. Особенно года через полтора - после того как уйдет Барак Обама и новый президент США попытается строить внешнюю политику с чистого листа.
Нет сомнений в том, что Кремль готов "сдать" не только Сирию, но и Донбасс, ради отмены санкций, молчаливого согласия Запада на вхождение Крыма в состав России и признания «заокеанскими партнерами» российских интересов на всем постсоветском пространстве. Иными словами, Кремль давно уже строит тактику «размена» Донбасса на Крым. Но поскольку Запад пока на эту приманку не клюет, может возникнуть мысль сделать размен более сложным — к Донбассу добавить Сирию. И это для США очень важно, так как ближневосточный регион находится в непосредственной близости от главных источников добычи нефти. Хаосом на Украине Запад в принципе может пренебречь, но хаосом на Ближнем Востоке пренебрегать опасно, поскольку возможный скачок цен на нефть способен подорвать и без того сложное положение в мировой экономике.
Подключаясь к играм вокруг Сирии, Путин пытается показать всему миру, что при определении перспектив важнейших международных конфликтов его придется принимать в качестве партнера, пусть и малоприятного.
Дмитрий Травин , профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге
